Что такое смерть — окончательная черта или состояние, которое наука способна преодолеть? Новейшие эксперименты ставят под сомнение привычные представления о границе между жизнью и смертью. Исследования с использованием современных технологий показывают, что вопрос о том, когда человек действительно умирает, остаётся открытым и требует переосмысления.
История Джахи МакМат
9 декабря 2013 года тринадцатилетняя Джахи МакМат поступила в детскую больницу Окленда (Калифорния) на плановую тонзиллэктомию. Девочка страдала от апноэ сна, и её родители верили, что удаление миндалин улучшит её жизнь, сон и отношения с одноклассниками. Каждый год в США такую операцию делают более полумиллиона человек, и подавляющее большинство переносит её без осложнений. Но Джахи не повезло.
Примерно через час после выхода из наркоза девочка начала отхаркивать кровь. Ночью уровень кислорода в её крови резко снизился. Врачи отчаянно пытались интубировать пациентку, но сердце остановилось. Как позже описала журналистка Рэйчел Авив в жуткой статье для The New Yorker (2018 год), восстановить сердечную деятельность и дыхание удалось лишь через несколько часов.
Через два дня врачи объявили Джахи мёртвой по критериям смерти мозга. Однако её тело оставалось тёплым, кожа — мягкой, и семья отказалась принять диагноз. Родители начали судебную борьбу за право оставить дочь на аппарате ИВЛ. В итоге они собрали деньги через GoFundMe и перевезли девочку в Нью-Джерси — один из немногих штатов, где можно отказаться от официального признания смерти по религиозным мотивам. Там Джахи продолжала существовать ещё пять лет: её организм питали через зонд и поддерживали гормональной терапией. Более того, тело продолжало расти и развиваться, началась менструация.
В 2018 году адвокат семьи сообщил, что Джахи умерла от осложнений печёночной недостаточности. Только тогда — спустя пять лет после операции — все стороны согласились, что она действительно скончалась. Как отметила профессор права и директор Центра биотехнологии и глобальной политики здравоохранения Калифорнийского университета в Ирвайне Мишель Гудвин, это был «крайне спорный случай».
Где проходит граница смерти?
История Джахи — не единственный подобный случай. За последние десятилетия процесс определения момента смерти стал куда сложнее. Появление аппаратов ИВЛ и систем жизнеобеспечения размыли границу между человеком и просто телом.
Сегодня новые эксперименты на свиньях и технология под названием OrganEx вновь разожгли давнюю дискуссию. OrganEx пока нельзя применять на людях, но в опытах система сумела обратить часть клеточных изменений, связанных со смертью.
Что это значит? В экспериментах свиньи, подключённые к системе спустя час после смерти, выглядели живыми: у них возобновлялась работа сердца, появлялись движения. Но были ли они живы? И если подобное когда-нибудь станет возможным для людей, что это будет означать для следующих «случаев Джахи МакМат»?
Когда смерть перестала быть очевидной
Аппарат ИВЛ, поддерживавший Джахи, стал первой технологией, бросившей вызов привычному пониманию смерти. Эти устройства появились в больницах в 1950-х годах. Они спасали жизни, подавая воздух в лёгкие тех, кто не мог дышать самостоятельно. Но вместе с тем возникла этическая дилемма: если тело может бесконечно дышать при помощи машины, в какой момент можно объявить человека умершим?
В 1968 году эксперты Гарвардской медицинской школы предложили новый критерий — смерть мозга. Ведь именно мозг управляет другими органами и дыханием. Повредить его окончательно — значит, утратить шанс на восстановление. Это нововведение совпало по времени с появлением пересадок сердца. Новый подход не только уменьшал количество бесполезного лечения, но и решал вопрос о том, когда врачи могут изымать органы для трансплантации.
В 1980 году этот критерий закрепила юридическая организация Uniform Law Commission. Согласно принятому определению, смерть наступает либо при необратимой остановке дыхания и кровообращения, либо при полном и необратимом прекращении функций мозга. Со временем именно «смерть мозга» стала более распространённым медицинским понятием. В 2019 году Американская академия неврологии официально подтвердила этот подход: 93 % её членов считают, что смерть мозга эквивалентна биологической смерти.
Однако случаи, подобные истории Джахи, ставят эти критерии под сомнение. Если организм может сохранять рост и гормональные функции, даже когда мозг не работает, то не слишком ли упрощено нынешнее определение?
Случайное открытие
Нейробиолог Йельского университета Ненад Сестан изучал гены, влияющие на рост нейронов. Для этого он заказывал образцы мозга из международных банков тканей. Около десяти лет назад одна посылка из Лондона задержалась на сутки. Казалось, что всё потеряно: клетки мозга без кислорода гибнут за считаные минуты. Так учили ещё в медицинской школе.
Но Сестан заметил, что не всё так однозначно. Иногда образцы лежали без жидкости несколько часов, и в них всё же удавалось найти живые клетки. Поэтому он попросил ассистента попробовать «оживить» задержавшийся материал, поместив его в питательную среду. И действительно — часть клеток выжила.
Тогда учёный задался вопросом: если можно спасти отдельные клетки, возможно, получится оживить целый орган?
Так появилась система BrainEx. С её помощью в 2019 году исследователи смогли восстановить активность нейронов, работу сосудов и иммунных клеток в мозге свиней даже спустя четыре часа после смерти животных.
Успех вдохновил команду на новый шаг — разработку OrganEx, системы для всего тела. Она стала более сложной, чем обычное жизнеобеспечение (ECMO): в неё добавили фильтры, дополнительные насосы, датчики и целый коктейль из гормонов, антиоксидантов и защитных препаратов.
Главное отличие OrganEx заключалось в «мягком оживлении». Резкое поступление крови может повредить клетки — это называется ишемия-реперфузия. А OrganEx постепенно «разгоняет» процессы, снижая риск разрушения тканей.
«Мёртвые» свиньи
Эксперименты с OrganEx проводились на десяти свиньях. Каждое животное вводили в состояние клинической смерти: сердце останавливалось, мозг переставал работать. Через час тела подключали либо к OrganEx, либо к стандартной системе ECMO.
Примерно через полчаса произошло невероятное: у четырёх из пяти свиней, подключённых к OrganEx, сердце снова начало биться. Электрическая активность возникла сама по себе, без массажа сердца. Учёные наблюдали видимые сокращения сердечной мышцы.
После шести часов эксперимента животных усыпили и исследовали их органы под микроскопом. Оказалось, что клетки сердца, печени, почек и мозга выглядели гораздо лучше, чем у контрольной группы. Кроме того, у свиней отсутствовали признаки смерти, такие как трупное окоченение и посмертные пятна.
Был и более загадочный момент. При введении контрастного вещества для сканирования мозга одна из свиней вдруг повернула голову. Это движение было сложнее, чем простой нервный рефлекс. Учёные считают, что система восстановила работу некоторых соединений между нервами и мышцами.
Что это значит для человека?
Сегодня результаты ещё рано применять к людям. Но на клеточном уровне эксперименты показывают: смерть может наступать не так быстро и окончательно, как считалось. Это поднимает важные вопросы. Например: если человек лежит без сознания после остановки сердца 10 минут, насколько он действительно мёртв?
Хирург-трансплантолог Роберт Монтгомери, сам переживший семь остановок сердца до пересадки, считает, что OrganEx мог бы улучшить шансы выживания после инфаркта. Ведь система снижает повреждения тканей, которые вызывает обычное жизнеобеспечение.
Однако здесь мы сталкиваемся с философской дилеммой. Смерть — это биологический факт, социальное соглашение или юридическая фикция? Если можно восстановить работу клеток спустя час, то как быть с определением «необратимой смерти»?
Эти вопросы не просто теоретические. Врачи ежедневно решают, сколько времени стоит бороться за жизнь пациента, когда органы можно изымать для пересадки, и какие технологии обязаны применять. Ошибка или задержка могут стоить жизни другим людям, ждущим донорские органы.
Может ли смерть быть обратимой?
Даже если OrganEx никогда не изменит судьбы людей вроде Джахи, технология открывает тревожные перспективы. Что если она будет использована слишком поздно или, наоборот, против воли семьи? А если тело, подключённое к системе, внезапно двинется?
Очевидно одно: такие решения не могут принимать только учёные. Вопрос о том, что считать смертью, требует обсуждения философов, юристов и общества. Как сказала биоэтик Сима Шах: «Мы должны понять, основывается ли определение смерти на законе, социальных нормах или биологическом факте».
Сегодня смерть чаще всего определяется отсутствием функций мозга. Но история медицины учит: ничто не вечно. Возможно, даже смерть.
